Адмирал Империи 10 [СИ] - Дмитрий Николаевич Коровников

ходом. Народа у меня было хоть отбавляй, все свободные отсеки «Афины» были забиты нашими ребятами, которые после освобождения из плена, в большинстве своем не желали переходить служить на американские корабли Дрейка, а остались на нашем единственном русском линкоре союзной эскадры, видимо, в надежде на то, что из адмирал, то есть я, как всегда что-нибудь придумает и добудет для них новые корабли.

Я безусловно собирался это сделать причем как можно быстрей, потому, как не хотел зависеть от Итана Дрейка и остальных его коммандеров. При таком раскладе, который сложился в «Бессарабии» не нужно щелкать одним местом, а сразу приниматься за формирование собственной эскадры. Именно поэтому я и приказал Аристарху Петровичу Жиле, еще там у Тиры-7 в наглую занять свободный эллинг, для того, чтобы как можно быстрей восстановить характеристики «Афины». И именно поэтому, я первым вызвался идти на столь опасное задание, как взятие под контроль перехода «Бессарабия-Таврида».

Все очень просто, лучшего варианта как забрать трофейные корабли у османской эскадры в этой звездной системе не было. Сражение с османами, несмотря на их превосходство в численности, было выиграть гораздо легче во всех отношениях, чем с теми же американцами Кайоде Ричардсона. Криптотурки всегда сражались в одной манере, они были предсказуемы, а тактика их давно была знакома русским космоморякам. К тому же боевые характеристики османских боевых кораблей, за редким исключением, таким как «Абдул Кадир» или Седель-Бахр, уступали средним показателям кораблей флотов Американской Сенатской Республики.

Поэтому, к кому же, как ни к своим старым знакомым османам мне было идти поживиться трофеями…

Но вернемся к формированию призовой команды для моего нового линкора «Абдул Кадир», которая должна была взять управление кораблем у диких хунхузов. Кстати, после надо будет переименовать бывший османский линкор на какое-нибудь более благозвучное для русского космоморяка название. Но этим займемся позже. А пока мне не давала покоя шаткость ситуации с договоренностями с Го Фэнем и его офицерами. Все-таки пираты есть пираты, слово дал слово взял, в зависимости от ситуации. И как поведут себя хунхузы, которые по-прежнему будут оставаться на борту «Абдул Кадира» во время сражения с османами, предугадать сложно. А если что-то пойдет не по плану, и противник начнет одерживать верх? Не случится ли так, что Го Фэнь и его разношерстная компашка взбунтуются, перебьют моих людей, и снова взяв под контроль «Абдул Кадир», сбегут из сектора боя? За этими беспринципными ребятами не заржавеет!

Несмотря на то, что сейчас я посылал на линкор команду из почти двухсот человек, не думаю что они справятся с таким же количеством хунхузов в случае предательства последних. Даже запертые в отдельных отсеках эти грозные штурмовики, коими являлись почти все члены команды Го Фэня, могли без особых усилий, выйдя из-под контроля, захватить любой корабль. По началу я хотел отослать на «Абдул Кадир» командиром — Аристарха Петровича, как единственного старшего офицера в моем окружении, способного управлять таким огромным дредноутом.

Однако потом подумал, что взрывной характер моего старпома и не менее взрывной, а скорее дурной, характер Го Фэня встретившись на мостике «Абдул Кадира» могут дать выброс такой разрушительной энергии, которая сметет все на своем пути. Жиле, как бывшему корсару, хотя и сейчас на службе императорского флота, то же палец в рот не клади. Это я по привычке сюсюкаюсь с хунхузами, как с малыми детьми, кстати, по поведению и разумности действий они действительно иногда похожи на младшую ясельную группу. Так вот, Аристарх Петрович в отличие от меня, сдерживаться не будет, и может в запале ссоры вышибить из табельного оружия остатки мозгов Го Фэня или кого-либо еще из офицеров его команды, и тогда большой бойни на борту моего новоприобретенного линкора точно не избежать.

Нет, этого допускать было никак нельзя. Поэтому я принял решение, оставив кавторанга Жилу за старшего на «Афине», тем более что, по чести сказать это был его корабль, а не мой, я лично отправился на «Абдул Кадир» принимать командование, ибо был единственным, кого дикие хунхузы еще как-то могли слушаться. Разницы, с какого борта: «Афины» или «Абдул Кадира» я буду командовать своей маленькой эскадрой не было никакой, тем более что бывший пиратский линкор в основных характеристиках практически не уступал «Афине».

Для того, чтобы поднять эти самые характеристики до высших уровней и прежде всего характеристики наступательного плана, я взял с собой на «Абдул Кадир» почти сотню артиллеристов. Команды которых, прибыв на линкор, рассыпались по его палубам и начали быстро приводить в порядок и активировать все бездействовавшие до этого момента палубные батареи. Хунхузы не имея в своем экипаже большого количества профессиональных канониров активировали меньше половины от общего количества орудийных платформ, отчего, кстати, и не могли на равных противостоять моей успешной атаки, случившейся полчаса тому назад. Теперь же все пушки «Абдул Кадира», за исключением тех, что мне пришлось вывести из строя во время скоротечного боя, были готовы к работе.

Более того, добрая часть канониров заняла места на зенитных батареях линкора, тем самым увеличив защитные характеристики моей эскадры почти в два раза. Теперь навала турецких истребителей можно было не опасаться, «Афина» и «Абдул Кадир» вдвоем могли, пусть и не без сложностей, но все-таки успешно противостоять атаке нескольких десятков «спаги».

Ну и наконец, со мной на бывший пиратский линкор прибыли несколько офицеров операторов технической службы, которые настроили и активировали все до единого защитные энергетические щиты. В эту минуту «Абдул Кадир» представлял собой настоящую летающую крепость, способную преодолеть самое серьезное сопротивление врага.

По недовольной мине Го Фэня я понял, что сделал правильное решение, лично прибыв на линкор. Теперь, зная об уважении его команды к русскому адмиралу, у четырехпалого хитреца не оставалось варианта поднять бучу. Это было видно по тем почтительным взглядам, которыми встречали и провожали меня хунхузы. Я поначалу опасался, что из-за моего нападения те будут вести себя холодно и даже агрессивно, но опасения мои оказались напрасными. Ни одного косого взгляда, если эту фразу вообще корректно применять в сторону ханьцев, не было на меня и моих людей брошено. Хунхузы по-прежнему продолжали подчиняться мне как главному. Видимо помнили, как я легко победил в поединке на саблях Го Фэня, а потом еще показал всем термическую татуировку-пайцзу, принадлежавшую одному из хунхузских пиратских кланов…

В общем, эти необузданные в боях и грабежах ребята сейчас вели себя крайне тихо и лишь ожидали моих приказаний. Неожиданно, но приятно, тем более, что сражение с османской эскадрой должно было вот-вот начаться.

Почему? Очень просто. Ведь не только на «Афине» и «Абдул Кадире» были установлены сканеры дальнего обнаружения, хотя на пиратском линкоре они, до моего прибытия и не работали. У наших врагов тоже имелись в наличии такие радарные установки, поэтому османы засекли нас еще когда мы с Го Фэнем только начали перестрелку между собой. И все то время пока я разбирался с хунхузами, криптотурки готовились к сражению. Их капитаны не совсем понимали, что происходит между «Абдул Кадиром» и «Афиной», пытающимися друг друга расщепить на атомы, а после мирно стоящими борт к борту, но османы прекрасно понимали, что все эти гости собрались у перехода неспроста и прибыли сюда явно не с дружеским визитом вежливости.

Поэтому время, пока я возился с Го Фэнем, турки потратили на то, что успели сформировать некое подобие дивизии, выстроиться в две «линии» и подойти к нам на достаточно близкое расстояние. Они не успели атаковать во время наших с Го Фэнем разборок, но, тем не менее, видя свое превосходство, по крайней мере, в численности настроены были решительно и агрессивно. Поэтому не я со своей полубригадой напал на переход, а сами османы прибыли в сектор, чтобы разогнать непрошеных гостей. Что ж, тем лучше, времени у меня оставалось итак не слишком много…

Как я и предполагал ранее, у перехода нас ждала эскадра противника числом в восемь вымпелов. Из них два являлись тяжелыми крейсерами: это «Геке» и «Тургут Рейс». Еще два — легкими крейсерами: «Меджидие» и «Гамидие», прикрывали дредноуты во второй «линии» четыре легкие османские галеры. Вернее во второй «линии» помимо галер находился и «Геке», подобное расположение корабля говорило о том, что крейсер был серьезно поврежден в прошлых боях